В Тбилисском городском суде вынесли обвинительные и оправдательные приговоры участникам проевропейских акций. Активист Саба Схвитаридзе получил два года лишения свободы, так же как и фигуранты «дела 11-ти». Ника Кация был признан невиновным.
Тбилиси, 3 сентября. Второй день приговоров в Тбилисском городском суде. Во дворе снова собрались десятки людей. Разговоры не меняются: «приговорят», «переквалифицируют», «отпустят». У ступеней суда курит судебный пристав Давит Матиашвили. После вынесенных днем ранее приговоров он спрашивал у собравшихся: «Сколько вам заплатили за то, чтобы вы плакали?». День начинается с приговора активисту, члену партии «Ахали» Сабе Схвитаридзе. Настроения во дворе мрачные: похожие дела почти всегда заканчивались обвинительным приговором. Особенность этого случая — его статья была переквалифицированы еще в ходе рассмотрения дела.
Саба Схвитаридзе
Саба Схвитаридзе был задержан 5 декабря 2024 года. Его сначала обвинили в нападении на полицейского (часть вторая 353 УК Грузии), наказание за это от 7 до 11 лет лишения свободы. Позже прокуратура изменила квалификацию на умышленное причинение легкого вреда здоровью (часть 1 статьи 120), что грозит сроком от одного до трех лет.
Сам Саба утверждает, что после задержания его жестоко избивали и угрожали изнасилованием. Доказательства, по словам адвоката, есть. Во время проевропейских акций сотни демонстрантов и журналистов подверглись избиению со стороны силовиков. Некоторым из пострадавших понадобилась хирургическая помощь. Саба — один из тех, кто официально признан пострадавшим. Однако виновные до сих пор не установлены.
Во двор суда приходят матери «улыбчивых мальчиков», которым уже вынесли приговоры приговоры.
Читайте также День исторических приговоров— Как ребята, говорила с ними? — спрашивает мужчина у матери Ираклия Миминошвили.
— Бодрые голоса, все хорошо, — отвечает она.
Собеседники обсуждают возможные пути досрочного освобождения ребят, в том числе помилование.
— Нет, они никогда не напишут прошение о помиловании, — говорит мама Миминошвили и добавляет: «Лучше уж до конца».
Разговор прерывает мать Георгия Миндадзе. Ее сын месяц назад получил 5 лет за нападение на полицейского, и теперь она идет на аналогичный процесс.
— Мы все равно победим! — кричит она собравшимся.
Сюда приходят и другие родственники тех, чья судьба будет решаться через час.
— Готовься к двум годам, — предупреждает активистка и журналистка Нанука Жоржолиани сестру фигуранта «дела 11-ти» Ираклия Керашвили.
— Боюсь, что будет хуже, — отвечает она.
«Дела 11-ти» по сути очень похожи на «дело восьми». В обоих случаях речь о групповом насилии, и считается, что приговоры одного дела «зеркально» отражаются на другом. 2 сентября судья Тамар Мчедлишвили приговорила троих участников акций из «дела восьми» к 2,5 годам, пятерых — к двум.
Читайте также Тбилисский суд приговорил восемь участников проевропейских акций к тюремным срокамСудья Схвитаридзе — Джвебе Начкебия. 2 сентября он вынес максимальный срок россиянину Антону Чечину — 8,5 лет.
Для рассмотрения резонансного дела выбрали маленький зал на 30 мест, и войти туда смогла лишь малая часть собравшихся. В последнем слове Саба Схвитаридзе обратился к присутствующим:
«Я сильнее всего тогда, когда за моей спиной стоит мой народ. Вы даете мне силу бороться, быть непоколебимым, даже если придется бороться за решеткой… Прошу вас — будьте сильными. Решения принимаются не в этом здании».
Он рассказал о пытках и произволе:
«Меня доставили в отделение и требовали признать, что я применил насилие против полицейского. Если я не соглашусь — грозили изнасилованием и побоями. Будущее Грузии стоит на весах. Мое наказание ничто по сравнению с этим. Свободу узникам совести, свободу пленным!»
Судья выносит приговор Джвебе Начкебия— 2 года. Люди выходят со слезами на глазах.
Читайте также Участника проевропейских акций Сабу Схвитаридзе приговорили к 2 годам тюрьмыВсе сразу же переходят к самому большому залу суда на 150 мест — залу номер один. Здесь проходит «дело 11-ти», которых обвиняют в участии в организованном групповом насилии. Очередь ко входу формируется за час до заседания: ожидается огромный поток людей. За первые двадцать минут становится очень тесно. Жара давит, спасаются размахивая веерами. Когда открываются двери в зал, толпа буквально несет друг друга внутрь.
Зал заполнен. Там, где должен сидеть один человек, располагаются по двое, а иногда и по трое. Судебные приставы принимают решение добавить еще один ряд сидений. Среди присутствующих — пятый президент Грузии Саломе Зурабишвили.
Кетуна Керашвили, сестра фигуранта дела Ираклия Керашвили призывает присутствующих и не реагировать на последние слова участников, ни смехом, ни аплодисментами — иначе судья Нино Галусташвили может закрыть заседание . Приставы заводят обвиняемых — Андро Чичинадзе, Онисе Цхададзе, Луку Джабуа, Джано Арчая, Руслана Сивакова, Георгия Теришвили, Валери Тетрашвили, Ираклия Керашвили.
Из 11 человек на заседание пришли только 8, остальные не захотели слушать свой приговор. Резо Кикнадзе распространил свое последнее слово через Facebook. Те, кто пришел, улыбаются. Судья Галусташвили повторяет: «Давайте быстрее». Георгий Териашвили вспоминает брата, погибшего 2 февраля 1992 года, 17-летнего участника демонстрации, убитого снайпером из «Мхедриони»:
«2 февраля 1992 года я потерял брата — 17-летнего парня, который держал флаг Грузии и возглавлял демонстрацию. Грузинский палач выстрелил в него, и он погиб на месте. У Грузии много героев, начиная с моего брата, много великих и славных героев. А это правительство позорит их имена. Это не «Грузинская мечта», это «Русская мечта». Нас судят за любовь к Грузии. Нас судят за то, что мы стояли там, чтобы защитить нашу страну».
Валери Тетрашвили завершает свое последнее слово надеждой: «Мы снова встретимся в зале суда, но уже поменяемся местами [обращается к прокурорам]».
Актер Андро Чичинадзе, как и в других своих выступлениях, проводит параллели с произведениями и спектаклями:
«Со своей стороны, я прощаю вам то, что вы делали со мной все это время. Я не использую слово «мы», потому что не имею на это права, ребята, скорее всего, имеют свое мнение. Однако за этим прощением следует просьба: вы взялись за очень плохие дела. Мы понимаем, что вы — инструмент, не вы принимаете решения. Но моя просьба — больше не беритесь за такие дела, где вы участвуете в том, чтобы сажать таких людей в тюрьму. Господин судья, это касается и вас».
Юморист Онисе Цхададзе превращает свое последнее слово в стендап:
«Я опишу камеру, чтобы ты [обращается к прокурору] знал, где тебе придется быть потом скоро».
Затем он обращается к своему адвокату Ираклию Чомахашвили и спрашивает:
«Адвокат, вы ведь будете защищать прокурора Важу, да?».
В зале смеются и получают замечания от судьи.
Джано Арчая рассказывает о своей жизни:
«Я — Жано Арчая, сын Реваза, того самого Реваза, который с 1988 года боролся рядом со Звиадом и Мерабом Костава. Мне было 14 лет 9 апреля [1989 года], и с тех пор началась борьба — моя жизнь, моя борьба. Я воюю с детства. Сейчас мне 50 лет, и я ничего не пропустил — я был и в Абхазии…Я борюсь не за свое личное благо. Я защищаю свою семью, своих детей. Я защищаю европейское будущее моей Грузии. Я хочу, чтобы у моих детей и внуков было светлое будущее».
В зале кто-то плачет. Судья уходит для принятия решения. Ее отсутствие затягивается на полтора часа. Люди шепчут: «Это садизм просто».
Нино Галусташвили было поручено рассмотреть дела еще пяти задержанных демонстрантов, и пока не вынесено ни одного оправдательного приговора. Она выносила решения по делам оппозиционеров Ники Мелия, Георгия Вашадзе и Гиви Таргамадзе.
Наконец, она появляется в зале суда. Как и ожидалось, она говорит о переквалификации дела. Статья 225 УК Грузии заменяется на статью 226 — организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок. Всех обвиняемых приговаривают к 2 годам лишения свободы.
Читайте также Тбилисский суд приговорил 11 участников проевропейских акций к тюремным срокамПодсудимые пытаются жестами успокоить родных. Как только судья встает, из зала слышатся проклятия и крики: «Рабыня!».
Во дворе тем временем собралась большая толпа. Матери осужденных раскрывают флаги и обещают продолжать борьбу. В ответ собравшиеся скандируют: «До конца». Но толпа не расходится: через час прозвучит приговор участнику демонстрации Нике Кация. Его обвиняют в хранении наркотических средств в крупном размере. Ему грозит от восьми лет до пожизненного.
Для его дела выбрали средний зал. Образовалась давка. Из-за жары некоторым стало плохо.
«Знали же что столько людей придет, бессовестные, почему не выбрали зал больше?», — возмущаются желающие попасть внутрь.
До начала выступления Ника Кация просит зал не аплодировать и спокойно выслушать его речь.
Ника Кация
«Мне было трудно наблюдать несправедливость из тюрьмы, и прошу вас воздержаться [от реакции]», — начинает он.
Свое слово Ника Кация произносит около двадцати минут. Обращаясь к судье, он говорит, что слово «заключенный»ему не подходит:
«Я узник и свободный человек».
Вскоре из зала суда раздаются крики радости, а во дворе люди начинают скандировать: «Ника Кация, Ника Кация». Судья Тамар Мчедлишвили признала Нику Кация невиновным, он покидает зал суда. При выходе из здания, как это принято с освобожденными, ему на плечи накидывают грузинский флаг.
Собравшиеся во дворе полицейские говорят: «Концерт окончен. Расходимся».